«Торпедо-ЗИЛ» и возможный переезд в Красноярск

Команда, которая предвосхитила «Москву» — «Торпедо-ЗИЛ». В тот период клубов с названием «Торпедо» было не сосчитать. К одному из таких проявил интерес Михаил Прохоров, который позвонил мне с вопросом: «Как ты смотришь, если я приобрету футбольный клуб?». На тот момент команда была не по карману заводу, который рушился и переезжал за пределы Москвы. Перед футболистами образовались многомесячные долги. После анализа ситуации Прохоров приобрел клуб и предложил мне его возглавить.

Нужно уточнить, что эта история могла сложиться совсем иначе. Буквально после приобретения клуба Прохоров выступил с задумкой о смене локации клуба на Красноярск и переименовании в пользу «Металлурга», где в то время был избран губернатором Александр Хлопонин. Предполагалось, что одна половина бюджета придется на край, а вторая на Прохорова, как генерального директора «Норникеля», одного из главных акционеров. Бюджет планировался небольшой, порядка восьми миллионов долларов — на сегодняшний день есть команды Первой лиги с такими ресурсами.

Но ситуация резко переменилась обратно, поскольку губернатор взглянул на долги перед работниками бюджетной сферы и сказал, что на футбол в такой ситуации деньги выделять не станет. 

В первый год существования обновленного «Торпедо-ЗИЛ» мы вошли с названием «Торпедо-Металлург», но уже тогда было понятно, что в дальнейшем придется вносить изменения. До моего прихода с огромным трудом два года подряд команда занимала 14-е место, сохраняя прописку в Премьер-Лиге буквально в последнем туре. Мы грустно шутили, что стабильность — признак мастерства. И при мне третий раз едва зацепились за Премьер-Лигу.

На первом собрании я сказал: «Ребята, мы пришли в клуб, чтоб сказку сделать былью. Через три года мы будем играть в Еврокубках» — они смотрели на меня как на умалишенного. Бедно одетая раздевалка футболистов, которые по полгода не получали зарплату. Всех лучших футболистов разобрали: братья Березуцкие, Игнашевич, громкая история с Димой Смирновым, которая повлекла за собой трагические последствия для его агента.

Мы пытались делать покупки. Я думал, укрепляемся, но на самом деле это был пшик — финансовый разрыв был колоссальный, конкурировать было сложно. Лишь через полгода я и сам уже разобрался, когда мы купили в Аргентине Бракамонте.  

Благословение из Манчестера 

Прошел год, мы остались в Премьер-лиге. В начале 2004 года я отправился на стажировку в «Манчестер-Сити» — в клуб дошейхового состояния.

За несколько лет до этой поездки я проводил футбольную выставку «Футбол Маркет», которую посетил генеральный менеджер Сити. Там мы сдружились, и он меня пригласил в гости. 

Ко мне присоединились еще двое сотрудников «Торпедо-Металлург». Надо отметить, что до нашего прихода в клуб сотрудников всего было пятеро или около того. Ни пресс-службы, ни инфраструктуры для работы — офис с двумя комнатами в ДК «ЗИЛ». А ведь мы росли количественно! И вот в таком состоянии мы полетели в Манчестер.

На той стажировке я и озвучил идею Элистеру Макинтошу (генеральный менеджер «Манчестер Сити») о переименовании клуба. Рассказал о концепции горожан — кто мы, какой город и кого представляем. К тому же пример самого клуба из Манчестера меня вдохновлял.

Из Англии я вернулся с этой идеей к Михаилу Прохорову. Мгновенной реакции я не получил — он словно не услышал. Уже через месяц он сам спросил: «А что, если мы назовемся Москвой?». Гениальная идея! 

Дело в том, что название утверждает специальная межведомственная комиссия, куда входят депутаты Мосгордумы и члены столичного Правительства. Для меня это не было проблемой — два раза в неделю мы играли в футбол с Юрием Лужковым и основными членами комиссии. После одной из таких тренировок мэр и поздравил меня с названием клуба. 

Далее мы заказали брендбук у коммерческой компании, заплатив немалые деньги. Я внес некоторые изменения. С этим мы пошли к Лужкову. Я представил материалы так, чтобы он выбрал приоритетный, по нашему мнению, вариант — так и случилось.

С чем ассоциируется Москва? Один из первых образов — кремлевская стена. Так появился гранатовый оттенок. К нему добавился черный цвет. Отсюда такое сочетание.

По сути, мы были региональным клубом. Как в Англии, где «Челси» или «Фулхэм» делят зоны и землю Лондона, представляют определенные районы. Вот и мы охватывали аудиторию Южного и Юго-восточного округов Москвы — отдельный большой город!

Любовь градоначальника

Лужков любил нашу команду. Он приходил практически на все матчи. Однажды он спросил: «А как в народе нашу команду называют?». Я ответил: «Комментаторы часто называют нас горожане, а болельщики говорят пчеловоды или кепки». Юрий Михайлович улыбался — ему нравилось, что клуб отождествляют с ним.

​Самыми принципиальными для него были игры с «Зенитом». Когда мы обыграли их в гостях со счетом 2-3 в 2004 году, Лужков позвонил прямо в раздевалку и поздравил с победой. Следующее заседания Правительства Москвы он начал со слов об этом матче.

Работа с болельщиками

Первое время мы устраивали акции. Например, «Приведи маму на футбол». Родители могли бесплатно прийти на матч со своими детьми. Когда я пришел в клуб, первым делом отправился на знакомство с детской школой — дети ходили в атрибутике «Спартака», «Динамо», «ЦСКА» и так далее. Мы потребовали, чтобы на игры дети в обязательном порядке ходили полным составом в клубной экипировке. Причем, под присмотром тренеров. А вместе с ними и родители стали появляться на трибунах. 300 детей на матче — это плюс мама и папа, а это уже другой расклад. Клуб представал абсолютно не токсичным, никакого мата и ругани.

Мы абсолютно переменили ситуацию и со старым фанатским активом. Я предложил сыграть в футбол — тренерский штаб и менеджеры клуба против болельщиков. Люди пришли, мы провели хороший матч. Особенно «буйные» голоса остались на пригорке, перешептываясь между собой. 

Мы стремились выбить из-под ног конфронтационную почву, но не могли отказаться от крикливой публики. Это и не совсем верно, ведь если они ведут себя прилично, не скандируют нецензурщину, то пожалуйста, шумите, бейте в барабаны. Но если нарушаете законодательство — извините. Мы были за интеллигентного, понимающего болельщика, ценителя футбола.

Мы много ходили по школам. Помню, проводили мастер-класс в школьном спортзале — вместе с Эктором Бракамонте играл против старшеклассников. Мы понимали, что подростки к 5 классу уже определились с клубом всей жизни. Но те, кто младше — наши болельщики, наш будущий актив. 

Для них мы напечатали порядка двадцать тысяч дневников, с фотографиями наших футболистов — на обложке были Кириченко, Бракамонте, Семак, Жевнов, Петр Быстров и другие. Дневники были бесплатно распространялись среди учителей и завучей. Дети каждый день видели своих кумиров. Это подсознательно влияло на их приоритеты.

Сильные иностранцы и амбициозный Слуцкий

Мы укрепили состав, что позволило уже через три года выступать в Еврокубках — сперва в Кубке Интертото, а затем и в Кубке УЕФА.

Пришёл замечательный Пабло Баррьентос, злой на футбольном поле и добродушный за его пределами. Из «Барселоны» приехал Макси Лопес, Юра Жевнов выиграл конкуренцию у Филимонова. 

В 2004 году меня попросили встретиться с Леонидом Слуцким. Это был совсем молодой парень — 33 года, у него горели глаза. Я предложил ему возглавить молодежную команду. Это был скорее дублирующий состав, потому что в нем играли и опытные футболисты. К тому моменту дубль выступал неважно, спортивных задач перед ним не ставилось. Единственным требованием было развитие молодежи и её продвижение в основную команду. Слуцкий сам предложил добавить к этому спортивные амбиции.

В последнем туре первенства дублирующих команд мы обыграли ЦСКА и выиграли малые золотые медали — стало очевидно, что Леонид Викторович умеет работать не только с молодыми футболистами, но и находит общий язык с заслуженными ветеранами. Он нашел нужные слова и команда практически без поражений дошла до конца чемпионата, поднявшись с одиннадцатого места на первое.

Уже в следующем году мы решились на перестановку. Я позвонил Прохорову: «Настало время. Меняем тренера». В первой же игре команда со Слуцким в блестящем стиле обыграла «Спартак» со счетом 3-1. С новым тренером в том сезоне мы заняли пятое место.

Несколько лет спустя «Москва» до последнего боролась за золотые медали. За четыре тура до конца чемпионата мы шли ноздря в ноздрю со «Спартаком» и «Зенитом». Поражения в очных встречах при спорном судействе отбросили нас на четвертое место.

Pink Floyd вместо Блантера

Наши футболисты выходили на поле под музыку группы Pink Floyd. Недовольные коллеги взывали к футбольному маршу Блантера, но я спорил: «Это же нафталин! Это было актуально в 30-е годы прошлого века. Молодежь не воодушевляет».

Во-первых, «The Wall» — воодушевляющая вещь, она была не похожа ни на что, хоть это и был своего рода марш. Как-то на игру пришел Виталий Мутко. На его глазах под «стену» в центральном круге вдруг появляется огромный логотип «Москвы». Красивый, красно-черный.

Нефутбольные обстоятельства

Футбольный клуб был, скажем так, дочерним предприятием «Норникеля». Их главные акционеры, Прохоров и Потанин, начали делить активы. И надо же такому случиться, что стадион Михаил Дмитриевич оставил за собой, а клуб — горно-металлургическая  компания Потанина.

Пришли другие люди, а вместе с ними и управление. К тому же на их стороне прослеживались симпатии, обращенные в Питер. Когда в очередной раз «Москва» обыграла «Зенит», для них это было…

Мы развивались по пути «Краснодара». Вернее, «быки» в дальнейшем шли по нашему пути. Но если Галицкий вовлечен в процесс и сам является болельщиком номер один, то у нас была другая история.

После того как Прохоров отошел от дел, продал свои активы, он понял, что ему будет сложно самому финансировать проект. А мне не удалось увлечь Потанина, о чем я очень сожалею. Он не особенно вникал, не считал клуб своим активом. 

Но все равно мне кажется, что ситуацию можно было переломить. Потому что если бы Потанин увлекся, то я уверен, мы бы конкурировали с грандами нашего футбола. Ведь уже тогда мы обыгрывали их и занимали более высокие места.