В конце июля я отправился во Владивосток без конкретных рабочих задач, но в голове была идея фикс — побывать на всех спортивных мероприятиях и осветить их, если удастся. И хватку не потерять, и не заскучать — все логично.
Как мне все представлялось: я буду с камерой бродить по разным уголкам Владивостока, а мне на глаза без сопротивления будут попадаться футбольные поля, наполненные местной молодежью, я буду в восхищении рассказывать про местные таланты, и все у всех будет хорошо.
Десять дней меня возили по разным частям города, мне удалось побывать на трех смотровых площадках. Лишь однажды, рядом с университетом, на небольшом холме я увидел футбольное поле, и это вселило в меня надежду, что ближе к центральному району Владивостока все будет иначе — тут футбольная жизнь города будет бить ключом.
Я ошибся.
Какое-то время мне нравилась шуточная мысль, что «Луч-Энергия» унес за собой в могилу футбол во Владивостоке. Обстоятельства заставляли относиться к этой шутке серьезнее.
А в шутку превращалась моя жизнь. Мне было известно о существовании «Динамо» Владивосток, хостел, в который я заселился находился прямо рядом со стадионом команды, но сколько бы я там не бродил — ничего не было.
Только на улицах передо мной то и дело, издевательски возникала эмблема клуба, будь то граффити или неоновая вывеска.
Ладно, подумал я, все очень просто. Надо только написать пресс-атташе. Написал. Мне вежливо сообщили, что в рамках второй лиги домашняя игра состоится во Владивостоке только в начале сентября, когда меня в городе уже не будет. Это сговор.
Все было очевидно — футбола во Владивостоке нет. Как нет и скейтборда. И вообще других видов спорта. Половина молодежи одеваются как скейтеры, но ни одного скейта я не видел, только мопеды и самокаты. Набережные оборудованы под спорт — турники и брусья, у людей атлетичные тела. Но футбол в этом не замешан.
Разочаровавшись в жизни, я опустил руки и смерился со своим амплуа туриста, которого во мне упорно видели мои друзья. Меня возили по единственной дорожной артерии, а я смотрел на сопки и деревья, которые скрывали основания домов и думал: «может, где-то там, на неровном поле сейчас бегает будущее российского футбола?». Эта мысль превращалась в грезу, я становился ее рабом. По ночам, когда я ходил по центральному району с камерой, свет фонарей отражался от мокрого асфальта и просвечивал меня насквозь, уверен. Я — одинокий призрак Владивостока. Фотожурналист, однажды решивший найти футбол в Приморском крае.
В одну из таких ночных вылазок я проходил мимо злобно-улыбающейся мне пустующей арены «Динамо», как мне на глаза попалась KFC-арена — футбольная площадка рядом со стадионом. Рядом располагалась баскетбольная площадка, на которой играло трое парней. Была легкая морось, мне ничего не оставалось, кроме как пойти их снимать.
Когда я закончил и решил идти спать, я подошел к ребятам, предложил скинуть снимки. Они согласились, а я наудачу спросил про футбол. Один из них сказал мне: «А, футбол...» с такой интонацией, будто он уже видел раньше похожих на меня ребят, и участь их довольно печальна. Сказал, что есть у него знакомый, с погонялом «Бабушка», мол где-то там он играет во второй лиге, с кем надо познакомит, куда надо приведет.
Я так живо представил себе эту сцену: оказываюсь в дорогой квартире в Центральном районе, мне открывают широкоплечие охранники, посреди зала сидит «Бабушка», жилистый, с ранней сединой. И говорит: «Я слышал, ты ищешь «футбол». Забудь это слово, да уезжай, старик, отсюда подальше, не то беда тебя настигнет. Не там ты ищешь и не тем занимаешься. А если продолжишь поиски, я тебя найду.» Когда я уходил, в стене, рядом с граффити капитана Сандерса, я увидел тёмный проход. В темноте сверкал каркас ворот.
В общем, я успокоился. Если футбол во Владивостоке и существует — он мне недоступен. Он происходит где-то за деревьями, на разных рельефах, но я туда не вхож. Привилегия для коренных жителей приморья, ведущих особую духовную жизнь.
Вот что было через день. Около KFC-арены снова играли в баскетбол. Уже другие ребята. Пока я глядел на них, мимо меня прошел мальчик лет десяти, в форме Мадридского «Реала». На спине у него, внимание, ни Роналду, ни Мбаппе. Камавинга. Мне очень нравится думать, что малой просто рос в футбольном храме, где помимо великолепной техники футбольные монахи привили ему футбольный вкус. Это был знак. Я пошел туда, где ночью блестели ворота — там проходила тренировка малышей. Беллингем. Ибрагимович. Ё-моё.
Я стал снимать детей, но во мне заговорила совесть. Пошел к мужчине, который показался их тренером, спросить разрешения поснимать тренировку. Он сказал, что тренировка уже закончена. Малые расходятся. Все ясно — меня прокляли. Там где я — там нет футбола, подумал я, и честно признался, в чем моя трагедия. Мужчина по имени Валерий, вообще не понял моего горя, и с интонацией «че ты расстраиваешься-то» сказал мне идти да поснимать матч через полчаса. Я не поверил своим ушам. В эту же минуту он поделился со мной номером пресс-атташе одной из играющих команд Виталием, а через десять минут я уже был у кромки поля.
Я умер? Аккредитации не выдают за полчаса за матча. Крыши домов погрязли в тумане. На пустовавшем все эти дни стадионе — болельщики. Это сон. Поднимаю камеру, делаю снимок — перед глазами сухой факт, он записан на карте памяти моей камеры. На моих глазах играют КСШОР и «Сахалин».
Все получилось. Я нашел футбол.
Дальше все было очень просто — Виталий Петров рассказал, когда ближайшие матчи, а еще пригласил на бокс. Показал спортивный ресурс Приморского края — тут и фехтование есть. Но главное — футбол. Он на Дальнем Востоке есть. Он жив, и он держится на вере, о чём свидетельствует огонь в глазах парней.
