Год назад писал про турнир «Стальная воля», для людей с ограниченными возможностями. Настроения в том тексте были меланхоличными, если не сказать, упадническими. Тогда я не принимал решения о подборе настроения текста – на глазах была определённая линза, через которую, как мне казалось, стоит смотреть на сам феномен паралимпийского футбола людей с ограниченными возможностями в частности. Напомню: проявление той самой воли и человеческих качеств — это здорово, но даются они большой ценой. На месте спортсмена паралимпийца с одной стороны, быть классно — ты никогда не придёшь в этот спорт из-под палки, по чьему-нибудь принуждению, мол, так надо, это полезно для твоего организма. То есть, иной раз тебе и волю не надо проявлять, ты об этом не думаешь. Видишь простор футбольного поля, представляешь, что в ногах лежит мяч и тебе начинает хотеться идти и играть в футбол. Но выносливости хватает, хорошо, если на полчаса интенсивного футбола, а потом ты всё равно остаёшься один на один со своим телом, которое часто сигналит, что ты делаешь что-то противоестественное. Очень редко занятия футболом заканчиваются для спортсмена-паралимпийца улучшением качества жизни, прежде всего в вопросе ощущения собственного тела. Поэтому здесь по-прежнему много нерешаемых вещей, которые могут вызвать сожаление.
В вопросе футбола лично для меня, если мы продолжаем говорить про смену оптики, не поменялось практически ничего. Ты просто ходишь, снимаешь, зачастую тебе не важно, на матч какого ранга ты пришёл поливать. Если же ты снимаешь, и таки выставляешь приоритеты у себя в голове – окей. Но для меня футбол оставался футболом: люди, которые в него играют заняты одним делом, поэтому палитра эмоций, вне зависимости от того, кто играет, оставалась схожей. Так продолжались походы на молодёжную ЖФК «Зенит», которая в Петербурге играет на территории тренировочной базы команды, в очень тихом и умиротворённом Удельном парке. Летом вполне может стать местом силы, поэтому походы на матчи молодёжной команды очень редко воспринимались как работа, потому что я чётко знал, что определённую степень ретрита точно получу.
Там же происходили вещи, которые подчёркивал не раз – удавалось взаимодействовать и с игроками, и с тренерским штабом, и наблюдать за взаимодействием двух цехов со стороны. Вопрос молодёжного футбола — сложный и неоднозначный, психологическое состояние каждого спортсмена — материя тонкая, поэтому со временем стало заметно, как тренерский штаб, в частности, старший тренер команды Роман Левендеев, в разговоре с футболистками не берёт высоких нот, не делает резких надрывов. С каждым внимателен и чуток, с кем-то тактилен, с кем-то — более шутлив. В один момент в голове мелькнуло: «Наверное, из-за такого отношения сюда и приятно ходить».
Сложилось так, что мне и самому удалось не раз и беседовать с Романом, и оказавшись заинтересованным, я увидел в одном из материалов упоминание Романом Йохана Кройффа и его опыта взаимодействия с людьми с ограниченными возможностями. Сразу решил предложить Роману побывать на тренировке паралимпийской команды — вдруг будет полезно и интересно. Плюс ко всему тренер команды и президент Федерации футбола лиц с заболеванием церебральным параличом человек неординарный, если не сказать, образцовый. В общем, история казалась правильной.
Я на тренировках к тому времени появлялся редко и только в качестве фотографа, если просил Геннадий Борисович. Сам не тренировался по той же самой причине, по которой и писал горький текст год назад. Футбол оставался для меня делом личным и одиноким.
После тренировки всё поменялось. Роман Левендеев и Артур Рооп, тренер ЖФК «Зенита»-м по физподготовке привнесли в тренировочный процесс что-то живое, стало больше общения, их неанонсированный приход послужил для ребят той необходимой встряской, которая по-новому раскрыла в них желание играть, впечатлять, удивлять. Мне вдруг стало любо смотреть за процессом, ловить улыбки, смех, подчёркивать рвение; а не замечать, не испытывать боль за ребят от сложности движений и невозможности желаемого взаимодействия с мячом — стало очень простым и безболезненным. Тогда, стоя прямо посреди поля я спросил себя: «А какой был смысл сожалеть всё это время? Ты можешь сожалеть сколько влезет, до посинения. Что толку? Это ведь вещи, которых не изменить. Они так устроены. И среди них всё равно есть место радости, взаимопониманию, поддержке. Рождается любовь и поддерживается здоровое чувство соперничества».
В тот день лил дождь, и вместе с ним с меня смыло какую-то гниль, ржавчину, отравляющую возможность находить свет в таком явлении, как паралимпийский футбол. За это спасибо Роману Левендееву, Артуру Роопу и Геннадию Герасимову.
И ребятам, конечно.
Роман Левендеев и Геннадий Герасимов о прошедшей тренировке
Цитата из книги Йоханна Кройффа «Моя жизнь», о работе с детьми с ограниченными возможностями:
После нескольких месяцев попыток я сказал, что хочу бросить это занятие, так как не вижу в нём абсолютно никакого смысла. Всякий раз, когда я говорил им бить по мячу в одну сто-рону, они изо всех сил лупили по нему в противоположную.
Когда я рассказал об этом организаторам, они попросили меня посмотреть видео одной из таких тренировок, которую я проводил. Они сказали мне, чтобы я забыл о том, куда летит мяч, и вместо этого чаще смотрел в глаза детям, их матерям и отцам. И просто видеть в них счастье, которое охватывало их, когда они просто били по мячу, чего никогда ранее делать не могли.
Конечно, потребовалось бы очень долгое время, чтобы они хотя бы немного подтянули свои футбольные навыки, но смысл этих тренировок был не в этом. Смысл был в том, чтобы они просто пинали мяч и тем самым немного улучшали свою координацию. Организаторы добавляли: «Когда вернёшься сюда в следующий раз, увидишь совершенно другого ребёнка и человека. Ты увидишь счастье, которое даёт им сама возможность коснуться мяча»
Такое объяснение по-настоящему открыло мне глаза. Вне-зано я осознал масштабы счастья, которым делился с детьми.
Я начал получать удовольствие от этих тренировок; начал иначе сотреть на вещи и думать иначе. Вместо досады я стал испытывать невероятную радость и удовлетворение от того, что делал.
Я понял, что на самом деле совершал очень незначительные поступки, но при этом помогал случиться очень важным событи-ям. К примеру, у соседского малыша был синдром Дауна. Как-то раз он вдруг забрёл в мой сад с мячом. Я стал учить его бить по мячу головой и ногами, кое-каким приёмам и другим мелочам.
Так продолжалось месяц или два, а однажды я вернулся домой из долгой поездки и увидел, что он играет в футбол с другими детьми на улице. Когда он увидел меня, он побежал ко мне, прыгнул мне на руки, и мы поцеловались. Он был так счастлив, что мог теперь присоединиться к другим детям на улице.